Две девушки-Хранительницы в униформе шагнули за ворота. Приют, несмотря на несколько мрачную и довольно старую архитектуру смотрелся уютным семейным домом для детей. Его окружали небольшие всплески зелени, территорию прорезали аккуратные дорожки, украшали цветы, почитавшиеся символами Лайриот, игровая площадка и напротив, как напоминание бренности жизни, кладбище у часовни. Мари никогда бы не поверила, что церковному приюту Мунаш помогает именно Дезмонд. Но этого не знал никто, кроме "Гептады". А потому у него на это были причины, из-за которых Мэйди и пришла сюда.
Снаружи не было ни единой души. Мари и Кокки беспрепятственно вошли внутрь здания, где также стояла мертвенная тишина. Рабочее место, - в чьи-то обязанности всё-таки входило встречать пришедших, - пустовало.
- Похоже, мы пришли не вовремя, никого нет. Может, все в церкви, оттуда доносилось пение, - Мари прошлась по маленькой прихожей с несколькими дверьми. Одна была приоткрыта – там кухня, затем она подошла к лестнице и посмотрела наверх так, будто заглянула за поворот и смогла бы что-то увидеть. Я поднимусь, посмотрю что наверху, а ты оставайся здесь, на случай, если кто-то вернётся.
Низя! – раздался почти возмущённый вопль. Мари обернулась и увидела, что из-под пустующего стола выскочил четырёхлетний мальчишка. – Вы не дожны никого беспокоить.
Что… - Мэй вздохнула, вспомнив, что разговаривает с ребёнком. – Почему, малыш? она улыбнулась.
- Они моются!
- Какого… - "…чёрта? Что они делают?" Мари на всякий случай посмотрела на часы. Время раннее, вполне возможно… - Но ведь кто-нибудь свободен? Где ваша настоятельница, матушка Шамиз?
Она моется, ответил мальчик.
Что, тоже? молодая женщина перевела недоумённый взгляд на свою светловолосую спутницу, которая лишь неподдельно умилялась малышу. - Хорошо, а как тебя зовут?
- Эмиин, - он тряхнул головой.
- Эмиин, но мы слышали пение в церкви, значит, кто-то не моется, продолжала расспрашивать Мари мальчика.
Я не Эмиин, а Э-ми-ин! И что же вы спрашиваете одно и то же! Ну какая разница, говорю же, они все моются! – с  детским негодованием повторил ребёнок и от досады раскинул руки.
Глаза Мэйди блестели непониманием и удивлением под нахмуренными дугами бровей. Она опустилась перед мальчиком и взяла его за руки, отбросив сомневающийся вид, потому что не хотела напугать его, когда они с Кокки и так пришли в служебной форме:
- Я поняла. А почему же ты здесь?
Эмиин вырвал ручки, отвернулся и обиженно бросил:
- Мне сказаи, что я ещё майенький…
В этот момент Мэй услышала шаги за одной из дверей, как будто там находился длинный коридор. Она, поднимаясь, ласково погладила мальчишку по спине и ждала появления человека. Долго ожидать не пришлось, в помещении появилась высокая женщина в церковном одеянии:
- Эмилин, вошла она со словами, но увидев Мари и Кокки, немного смутилась и, поправив очки, закончила: Эмилин, всё в порядке? – малыш кивнул. Тогда поднимайся к себе. Ты, молодец, справился с моей просьбой…
- Матушка Джовэна, вот эти тётеньки…
- Я поговорю с ними, - служительница доброжелательно окинула взглядом молодых женщин в форме. Беги наверх.
Его зовут Эмилин… О, духи, так он толком не выговаривает слова! Они же молятся…, Мари посмеялась вслед мальчишке.
- Он милый мальчик, - заулыбалась приютская монахиня. – А вы по поводу…
Мэй поняла как их служебные мундиры специального отдела полиции, повергли женщину в раздумья в причине их визита:
- Не волнуйтесь, мы здесь не по основному долгу нашей службы. Но у нас есть особое поручение, поэтому нам нужна матушка Шамиз.
- Боюсь, в данный момент она не сможет с вами переговорить, приютская монахиня говорила медленно и будто на придыхании. – Сейчас идёт праздничная служба в честь прихода Лайриот на нашу землю.
Хм, так значит, они молятся. Но возможно мы можем присутствовать на вашей службе?
Монахиня Джовэна засияла самой благостной улыбкой и, попросив кого-нибудь из них остаться в приёмном помещении, повела Мариону в здание церкви. Мэй оказалась права, за дверью находился коридор, соединяющий две части сооружения, приют и церковь. Когда они вошли в огромный зал для проведения церковных служб и трапез, на них даже не устремились недовольные взгляды, хотя скрип двери был невероятно громким. Но все были поглощены службой и усердны в молитве. Приютская монахиня Джовэна указала на настоятельницу и оставила Мэйди со словами, что гостям скорее всего целый день придётся провести здесь, так как подаяния, молитвы и проведение ритуалов длятся до самой полночи: за чтением молитв последует трапеза, затем прочтение жизнеописания Лайриот, потом причастие достигших возраста, когда истинная вера определяет деяния, ещё через некоторое время поминовение праведников и матушки Мунаш, и снова молитвы, пение хора, и ещё какая-то детская забава для ребятишек… - Мэй жалела, что не отправилась в Рестлесс-Хилл на день позже как собиралась. Но похоже полнолуние и встреча двух ночных светил, происходившая раз в год, являлась символом не только в Бейлине или у Хранителей для Праздника Луны. Дезмонду придётся припомнить мои страдания, угрожающе подумала Мари. Неудивительно, что он нашёл себе другое дело и уехал, чтобы только не соваться в "дом Смотрящего", она оглядела зал. В центре стоял большой стол на человек сто. У дальней стены, с углублением со скульптурным изображением Лайриот, стояло небольшое возвышение, за которым настоятельница Шамиз читала молитву, а окружавшие её дети, сидели на стульях и повторяли за ней. Монахини же воздавали молитву стоя. Мариона медленно обошла за спинами лайриотских служительниц, всматриваясь в лица детей, которые ей удавалось выцепить из-за фигур монахинь, и остановилась у высокого большого подсвечника со множеством зажжённых лампадок.

офф: очень захотелось поиграть за детей...  тем более раз он гадёныш такой сорвался, а его пропажу ещё не заметили)))
+ вот, такой же белобрысенький как Сапфо и глаза такие же синие (хотя на картинке нет... ну и пофиг...)

Из кустов раздался приглушённый свист, привлекая внимание Тривена:
Эй, Малёк, мы здесь! раздался негромкий голос одного из воспитанников приюта, Джераджа Сайфреда, ускользнувшего из-под носа монашек чуть ранее.
Тривен получил своё прозвище, потому что выглядел младше своего возраста, хотя в этом был виноват и его небольшой рост. А Джераджа, мальчишки называли просто Живчик. Он никогда не сидел на месте, часто становился причиной шалостей и проказ, среди которых и побеги из приюта Мунаш. Между воспитанниками и местной детворы побег считался подвигом, и Живчик за свои десять лет, проведённых в приюте, совершил их столько, что уже давно знал каждую дыру и щель в Мунаш.
Кроме Джераджа Живчика, Тривена здесь ждали и остальные друзья. Кербхол Байнс, с прицепившимся прозвищем Богач, но скорее из-за его рассказов, чем по правде. Ему было одиннадцать, четыре года из них он провёл в приюте, рассказывая, что раньше жил в собственном большом доме, а его отец – владелец судоходной компании. Керб затаился возле кустов, чтобы вовремя предупредить друзей, когда в их сторону пойдёт кто-то посторонний. Другой паренёк одного возраста с Тривеном, Пеп Джонсон, не являлся воспитанником Мунаш, он был из местных, сыном рыбака.
Мальчишки по-видимому собирались что-то обсудить с Тривеном. И едва заметив Малька, Керб мигом выскочил из кустов и потянул его за руку в их укрытие пока он не решил отнекиваться. Рыжеволосый Пеп стоял, прислонившись к дереву:
- Хвост за собой не притащил? – поинтересовался он у него.

Молитва завершилась и дети с весёлым галдежом, хотя никто не осмеливался бежать и визжать от радости в божьей обители, потащили свои стулья к столу – начиналась трапеза. Мариона выловила взглядом игуменью Шамиз и нетерпеливо направилась в её сторону. Мальчишку нужно было забрать, правда, под каким предлогом? Не матерью же представляться? У Мэй были с собой документы на опеку, но как объяснить десятилетнему ребёнку разницу между этими понятиями. И что это не её собственное желание или проснувшийся материнский инстинкт, а приказ?.. Нет, просьба. Просьба Дезмонда.
Матушка Шамиз, окликнула Мэйди.
Повторять ей не пришлось, игуменья обернулась, и Мари увидела красивое круглое лицо с удивительными голубыми глазами. Настоятельница церкви и приюта Мунаш была уже не молода, но излучала оптимизм и жизненную энергию.
Чем могу быть полезна? – кивнула она. У нас сегодня большой праздник и мы приглашаем всякого вошедшего в наш дом.
Гостеприимство и доброжелательность монахини обезоруживали, однако Мэйди не была из тех, кто забывал о цели своего пребывания. Лишь один человек мог заставить забыть её обо всём, но здесь его не было.
- Меня зовут Мариона Эрк’Лордхард. Мне нужно побеседовать с вами наедине, взгляд Мари метнулся к толпе и снова к настоятельнице Шамиз.
Мисс Эрк’Лордхард, сейчас время традиционной молитвы перед торжественной трапезой…
- Прошу прощения, но я не могу ждать, Мэйди немного смутилась, впрочем, что никогда не становилось для неё причиной останавливаться. Я прибыла по просьбе господина Тайлора за Тривеном Тера, - негромко произнесла она, подавшись к уху игуменьи.
- Ох, - монахиня рассеянно улыбнулась и провела пальцами по лбу, будто разглаживала морщинки. – Извините, не разбираюсь в званиях…
Не страшно, можно просто по фамилии.
Да, конечно, мисс Эрк’Лордхард, женщина оглянулась вокруг. Сестра! Сестра, Эвелина! она сопроводила своё обращение мягким жестом.
Когда подошла ещё одна служительница, Мари безмолвно поприветствовала её изящным кивком.
Я должна отойти по очень важному делу, сама Лайриот благоволит ему, настоятельница на мгновение развела ладони и посмотрела вверх будто смотрела на лик божьей дочери. – Поэтому не могу прочитать молитву, передайте сию просьбу старшей сестре Коре. А вы, - продолжила матушка Шамиз, останавливая Эвелину, готовую умчаться выполнять обращение, - найдите Тривена Тера и приведите ко мне в кабинет.

Стоит посмотреть в сторону, а его уже нет. Шани бездумно открывала рот, напевая мелодию, но совершенно не проговаривая слов. Она сжала белоснежный передник платья. Её беспокойный взгляд шарил по лицам в поисках Тривена. Робость девочки помешала ей сразу же попробовать улизнуть, как только она заметила исчезновение Малька. Шани казалось, что сейчас все на неё смотрят, что в общем-то было правдой, ведь благодаря своему чудесному голосу, она стояла в первом ряду. Девятилетняя девочка опускала глаза и вновь поднимала в поисках мальчишки. И когда распевание закончилось, Шани одна из первых соскочила со своего места. Она для вида схватила стул, будто направляется к столу, и оставила его где-то возле алтаря. Терять было нечего, разве что её могли заметить. Шани понеслась сломя голову, лавируя в белом платьице между монашками в строгих широких одеяниях. Её ножки в туфельках мелькали так часто словно их у неё было не две, а четыре. Девочка протиснулась в медленно захлопывающуюся дверь, когда из зала выходила одна из сестёр. Монашка подошла к служительнице, сидевшей на входе, а маленькая девчонка решила уйти через кухню. Заворачивая за угол она чуть не столкнулась с какой-то незнакомкой в военной форме. От испуга и страха, что её обнаружили, она раскрыла рот и сжала зубы, придавая лицу нелепую искривлённую гримасу. Девушка улыбнулась, чтобы что-то сказать, но Шани резко развернулась и вылетела через главный ход, привлекая внимание монашек.
Что это было? – спросила одна, выглядывая из-за плеча церковной сестры, где увидела пустоту и уже захлопывающуюся дверь.
Кто-то вышел? Может, эти, из Кипсбурга? – предположила другая служительница, будучи уверенной, что их детки слишком благоразумные для такого поступка. Разве можно делать подобное в святой праздник?!
Шани бежала к старому дереву, месту обычного сбора мальчишек. Она спешила и сильно запыхалась, не видя ничего перед глазами. Девочка увидела заветные кусты и буквально влетела в них, наткнувшись на препятствие в виде спины Тривена. Она стукнулась как о стенку и, не удержавшись на ногах, приземлилась на попу.
- А вот и Хвост, - проворчал Живчик, ловко, по-обезьяньи, спускаясь с дерева.
Они так и называли Шани Хвостиком, потому что она вечно норовила если не принимать участие во всех проказах мальчишек, то следовать за Тривеном.

Мари воспользовалась предложением присесть, хотя странное внутреннее предчувствие не давало ощутить комфорта, поэтому она была вся как на иголках. Настоятельница в это время достала из шкафа с замком стопку бумаг. Она вывалила их перед Марионой и стала искать папку Тривена Тера. Что она так долго копошится?, Мэй придвинулась на край стула, заглядывая в бумаги, отбрасываемые монахиней. Госпожа Шамиз в очередной раз досадливо причитала и открыла полку своего стола. Ну, посмотрите на том стеллаже. Смотрящий, у вас же столько полок, просто поищите, а не причитайте!, Мэй по привычке, от волнения или находясь в нервном напряжении, начала гладить и сжимать ладонь в сороневой перчатке.
Давайте я вам помогу, Мэйди рывком встала со стула и, не дожидаясь ответа, взялась перебирать папки, которые перед ней свалила настоятельница.
Не стоит, возможно, я не посмотрела ещё в…
Если не ошибаюсь, вот то что мы ищем, - победоносно проговорила Мари, изучая документы и историю Тривена Тера. Не зря она провела один из своих первых дней в КТС в компании Дезмонда и советника Фейл, перебирая документацию.
Что ж… - матушка Шамиз грустно опустила глаза. Все бумаги в порядке, тем более кто я такая, чтобы противиться документам с печатями королевской опеки и канцелярии?
Мэйди могла поспорить, что ей не померещилось: в речи настоятельницы Мунаш сквозила горечь. Она подошла к монахине и заглянула ей в лицо:
- Поверьте, с мальчиком всё будет в порядке, - они посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись. К тому же королевская печать ничего не значит, если вы решите отказаться, осторожно приободрила Мари монахиню.
Настоятельница Шамиз снова несколько секунд смотрела в глаза Мэйди. Затем кинулась к шкафу с замком и что-то взяла.
Тривен хороший мальчик, - сказала госпожа Шамиз, повернувшись к Мари. – Знаете, я бы даже хотела, чтобы он оставался здесь со мной, ведь эти дети мне как родные… - пронзительный трогательный взгляд впился в Хранительницу. А господин Тайлор единственный, кому бы я доверила мальчика. К тому же не хотелось бы разлучать Тривена с сестрой. У него должна быть своя семья, с этими словами настоятельница протянула Марионе белый конверт, перевязанный голубой лентой. – Отдайте господину Тайлору, я благословляю мальчика, можете его забрать.
Только конверт оказался в руках Мэйди, матушка Шамиз на мгновение отвернулась и содрогнулась в плаче, отчего Мари не решилась спрашивать о конверте. Она хотела выйти, чтобы оставить монахиню наедине со своими душевными терзаниями, потому что не представляла как может быть по-другому. Если бы сейчас Мари была на месте матушки Шамиз, то поблагодарила, что никто не стал лезть ей в душу. Но дверь сама отворилась перед её носом и в кабинет вошла кроткая Эвелина, однако она не привела Тривена:
Матушка, позвольте.
Настоятельница Шамиз смахнула слёзы и обернулась:
- Да, сестра. Вы привели Тривена?
Эвелина украдкой бросила взгляд на Мариону и робко ответила:
- Я не могу его нигде найти…
Мэй обеспокоенно воззрилась на настоятельницу.
Не волнуйтесь, я уверена он где-то здесь, - сохраняла спокойствие Шамиз, но буквально кожей ощутила иное настроение Марионы: Я и сестра Эвелина вернёмся в главный зал, а вы дождитесь нас. Все дети сейчас должны находиться только там.
Служительницы Мунаш направились в большой зал, а Мари прямиком к выходу. Кокки последовала за своей начальницей, уловив её недовольство. И не зря. Полагаясь на интуицию, Мэйди готовилась к худшему, и по пути к воротам, чтобы справиться у Нилса об обстановке и своей лошади, она пальнула огненным шаром в кусты и сразу почувствовала себя лучше, равнодушно продолжая идти дальше. А Кокки пришлось остановиться, чтобы избавиться от последствий вспыльчивого нрава начальницы. Убирая конверт в дорожную сумку, Мари выхватила вопросительный взгляд лейтенанта Нилса, посланный Хранительнице Кокки.
Они не могут найти мальчишку, - строго отчеканила Мэй, чтобы устранить неопределённость.
Нилс ответил, что находился только у главного входа в приют и у ворот, но и с заднего двора имеется выход. От его наблюдений Мариона ещё больше напряглась и решила взять часть инициативы в свои руки, пока монашки пересчитают и построят всех своих детей, а ведь их без малого человек семьдесят. Нилс вновь получил приказ следить за главным входом. Мари и Кокки пошли в главный зал. Своим появлением они прервали волну ошарашенных и восторженных шепотков. Когда молодые женщины в форме вошли в помещение, все взоры устремились на них, возобновив новую волну тихих переговоров. Мэйди подошла к настоятельнице Шамиз. Хранительница уже ожидала услышать, что Тривена Тера нет среди детей. Однако не надеялась на худшее, что кроме него не досчитаются ещё троих детей и местного парнишки, которого не дождался домой отец.
Сохрани нас Смотрящий! Во имя Святой Лайриот, вы должны помочь нам! Они ещё совсем малыши, на улице темно, а здесь места неприветливые, особенно ночью! настоятельница Шамиз еле стояла на ногах и, облокотившись на Мэй, схватилась за её руку и пылко упрашивала о помощи.
Мариона не могла отказать, тем более ей нужен был Тривен Тера. Она передала матушку Шамиз под присмотр, стоявших рядом церковных сестёр, и вышла чуть вперёд к толпе воспитанников. Хранительница улыбнулась, ловя неподдельные очарованные детские взгляды – конечно, что они видели кроме своей деревни? А легенды о рыцарях, героях и рассказы о служителях закона и подвигах – всегда западали в маленькие сердца и души.
Вы наверняка знаете, почему мы здесь, начала Мари в тишине, обводя обжигающим взглядом взволнованные лица воспитанников.
Уверена, что не знаете, уголки губ тронула незаметная ухмылка. Мы приехали просто забрать мальчишку, а у нас появилось дело, которым должен заниматься местный пост полиции, эгоистичные мысли брали верх.
Дети опустили глаза, некоторые начали недоумённо или наоборот красноречиво переглядываться, но главное не сталкиваться взглядом с рыжеволосой строгой леди. Воспитанники выглядели объятыми страхом мышками, которым негде было спрятаться. Одни из них точно что-то знали, хотя другие не догадывались ни о чём.
Ваши друзья пропали. Кто-нибудь знает, куда они могли отправиться? задала вопрос Мэйди и тут же вновь поднявшиеся на неё взгляды ускользнули. Ночи слишком опасны для детей.
Мэй медленно прошла по линии выстроившихся воспитанников. Их необходимо было вывести на более откровенный разговор, так почему бы не попробовать затронуть их чаяния и самолюбие?
- Побег – не подвиг. И даже не повод для гордости или показатель смелости. Глупое ребячество, которое делают только дети, небрежно проговорила Мари. – Надеюсь, среди вас есть взрослые, готовые на настоящие поступки, когда  с их друзьями может произойти что-нибудь совсем безрадостное. Она решительно повернулась к служительницам и своим людям отдать приказания: - Кокки отправляйся на пост полиции Рестлесс-Хилл, чтобы немедленно начать поиски детей. Госпожа Шамиз мне нужно просмотреть вещи Тривена…
Да ничего не случится! Мы уже сто раз проделывали это и ничего! – с обидой раздался из толпы мальчишеский голос.
С этого момента Марионе уже не стоило никаких усилий разговорить ребёнка, к тому же какой мальчишка не польстится получить в качестве награды опасную и запрещённую вещь в Кипсбурге – патрон. И сохранить его в тайне, что-то вроде секрета между маленьким мальчиком и полицией. Тамер рассказал, что обычно они прятались в старой пещере возле схода реки с гор или убегали в Сурту, где проходили концерты, запрещаемые в Кипсбурге. Мэйди с одной стороны успокоилась, ведь значит Тривен не собирался возвращаться к себе домой, хотя последнее письмо Сапфо, - а Мари нашла их в вещах Тривена, - датировалось числом уже более двух месяцев назад и в нём говорилось о доме. С другой – полученная от мальчишки информация означала, что если воспитанники и сын рыбака не прячутся в пещере, то у представителей особого отдела прибавится проблем. Им придётся заявиться на незаконный концерт, потому что как стало известно он должен пройти со дня на день.
Для начала Мари проверила с Нилсом и Кокки пресловутую пещеру, в то время как добровольцам поста полиции было поручено исследовать остальные районы. Затем, ничего не обнаружив, спустя полчаса, они вернулись в приют. С исчезновения детей прошло полтора часа, но они шли пешком, поэтому верхом их можно было нагнать или хотя бы прибыть за ними вслед. Мэй на случай чего отправила лейтенанта Нилса в Киспсбург, Кокки оставила держать под контролем ситуацию в Мунаш, а сама решала, что поедет в Сурту. Идея с одеянием монахини представлялась наилучшей, потому что воспитанники скорее доверятся церковной сестре Мунаш, чем женщине в мундире, тем более у второй и в Сурте могут возникнуть проблемы с пониманием. После ещё получаса переговоров Мэйди вышла в одеянии монахини приюта, прихватив с собой только сороневую перчатку Хранителей, ведь у неё было только два оружия – её магия и внешность.

Дети опережали своих преследователей на несколько часов. Мариона не знала этого, потому что никогда не могла назвать себя охотницей и чтецом следов. Она просто решила, что не будет ускоряться, чтобы нагнать воспитанников или успеть им наперерез – они же ещё дети и способны попасть в переделку, значит, безопаснее, если она будет продолжать следовать за ними. И на самом деле, того не зная, Мэйди шла буквально след в след, также спустилась по течению реки, где их следы ненадолго потерялись, но затем нашлись уже на другой стороне в направление Кипсбурга. И не было сомнений в том, куда они направлялись. Похоже, парнишка Тамер не зря получил патрон, потому что следы продолжали уверенно держать путь до деревни Сурта.

» Кипсбург » Деревня Сурта

офф: можно наверное уже не продолжать описание пути?)) в общем все переместились в деревню))